"Как отстаивал Платов в поездках по Европе честь России?"

Спасибо большое, тебе)

Платонов не восхищался ничем иностранным, и постоянно находил аргументы в защиту русских людей.И чуть если Платов заметит, что государь чем-нибудь иностранным оченьинтересуется, то все провожатые молчат, а Платов сейчас скажет: "так и так,и у нас дома свое не хуже есть,-- и чем-нибудь отведет.Приезжают в пребольшое здание -- подъезд неописанный, коридоры добесконечности, а комнаты одна в одну, и, наконец, в самом главном залеразные огромадные бюстры, и посредине под Балдахином стоит Аболонполведерский. Государь оглядывается на Платова: очень ли он удивлен и на что смотрит;а тот идет глаза опустивши, как будто ничего не видит,-- только из усовкольца вьет.Государь на все это радуется, все кажется ему очень хорошо, а Платов держитсвою ажидацию, что для него все ничего не значит. Государь говорит: -- Как это возможно -- отчего в тебе такое бесчувствие? Неужто тебездесь ничто не удивительно? А Платов отвечает: -- Мне здесь то одно удивительно, что мои донцы-молодцы без всего этоговоевали и дванадесять язык прогнали.-- Вот,-- говорят,-- какая у нас производительность,-- и подают ружье. Государь на Мортимерово ружье посмотрел спокойно, потому что у неготакие в Царском Селе есть, а они потом дают ему пистолю и говорят: -- Это пистоля неизвестного, неподражаемого мастерства -- ее нашадмирал у разбойничьего атамана в Канделабрии из-за пояса выдернул. Государь взглянул на пистолю и наглядеться не может. Взахался ужасно. -- Ах, ах, ах,-- говорит,-- как это так... как это даже можно так тонкосделать! -- И к Платову по-русски оборачивается и говорит: -- Вот если бы уменя был хотя один такой мастер в России, так я бы этим весьма счастливыйбыл и гордился, а того мастера сейчас же благородным бы сделал. А Платов на эти слова в ту же минуту опустил правую руку в свои большиешаровары и тащит оттуда ружейную отвертку. Англичане говорят: "Это неотворяется", а он, внимания не обращая, ну замок ковырять. Повернул раз,повернул два -- замок и вынулся. Платов показывает государю собачку, а тамна самом сугибе сделана русская надпись: "Иван Москвин во граде Туле". Англичане удивляются и друг дружку поталкивают: -- Ох-де, мы маху дали! А государь Платову грустно говорит: -- Зачем ты их очень сконфузил, мне их теперь очень жалко. Поедем.На другой день, как Платов к государю с добрым утром явился, тот ему иговорит: -- Пусть сейчас заложат двухсестную карету, и поедем в новыекунсткамеры смотреть. Платов даже осмелился доложить, что не довольно ли, мол, чужеземныепродукты смотреть и не лучше ли к себе в Россию собираться, но государьговорит: -- Нет, я еще желаю другие новости видеть: мне хвалили, как у нихпервый сорт сахар делают. Поехали.Англичане всє государю показывают: какие у них разные первые сорта, аПлатов смотрел, смотрел да вдруг говорит: -- А покажите-ка нам ваших заводов сахар молво? А англичане и не знают, что это такое молво. Перешептываются,перемигиваются, твердят друг дружке: "Молво, молво", а понять не могут, чтоэто у нас такой сахар делается, и должны сознаться, что у них все сахараесть, а "молва" нет. Платов говорит: -- Ну, так и нечем хвастаться. Приезжайте к нам, мы вас напоим чаем снастоящим молво Бобринского завода. А государь его за рукав дернул и тихо сказал: -- Пожалуйста, не порть мне политики.Платов было очень рассердился, потому что, говорит: -- Для чего такое мошенничество! Дар сделали и миллион за то получили,и все еще недостаточно! Футляр,-- говорит,-- всегда при всякой вещипринадлежит. Но государь говорит: -- Оставь, пожалуйста, это не твое дело -- не порть мне политики. У нихсвой обычай.-- И спрашивает: -- Сколько тот орех стоит, в котором блохаместится? Англичане положили за это еще пять тысяч. Государь Александр Павлович сказал: "Выплатить", а сам опустил блошку вэтот орешек, а с нею вместе и ключик, а чтобы не потерять самый орех,опустил его в свою золотую табакерку, а табакерку велел положить в своюдорожную шкатулку, которая вся выстлана преламутом и, рыбьей костью.Аглицких же мастеров государь с честью отпустил и сказал им: "Вы есть первыемастера на всем свете, и мои люди супротив вас сделать ничего не могут". Те остались этим очень довольны, а Платов ничего против слов государяпроизнести не мог. Только взял мелкоскоп да, ничего не говоря, себе в карманспустил, потому что "он сюда же,-- говорит,-- принадлежит, а денег вы и безтого у нас много взяли".Дорогой у них сПлатовым очень мало приятного разговора было, потому они совсем разныхмыслей сделались: государь так соображал, что англичанам нет равных вискусстве, а Платов доводил, что и наши на что взглянут -- всє могутсделать, но только им полезного ученья нет. И представлял государю, что уаглицких мастеров совсем на все другие правила жизни, науки ипродовольствия, и каждый человек у них себе все абсолютные обстоятельстваперед собою имеет, и через то в нем совсем другой смысл.