История ответить на вопрос

По мнению выдающегося отечественного психолога Александра Романовича Лурия, чтение художественного текста предполагает не просто усвоение повествования, но и выявление подтекста, понимание смысла, уяснение мотивов действующих лиц и отношения автора к излагаемым событиям (Лурия А.Р. Речь и мышление. М., 1975).

Прочитайте отрывки из рассказа А.П. Чехова «Ионыч» и дайте ответы на следующие вопросы, используя цитаты из текста:

1) Какие изменения в особенностях характера Дмитрия Ионыча и Екатерины Ивановны произошли за описанные в рассказе четыре года?

2) Как изменения характеров отразились на отношениях героев?

3) В чем заключаются основные мотивы поведения героев, которое описано в первом и втором отрывках текста?

А)

На другой день вечером он поехал к Туркиным делать предложение... «А приданого они дадут, должно быть, немало», — думал Старцев...

…На душе было туманно, но радостно, тепло, и в то же время в голове какой-то холодный, тяжелый кусочек рассуждал:

«Остановись, пока не поздно! Пара ли она тебе? Она избалована, капризна, спит до двух часов, а ты дьячковский сын, земский врач...»

«Ну что ж? — думал он. — Дадут приданое, заведем обстановку...»

...Одетый в чужой фрак и белый жесткий галстук… он в полночь сидел в клубе в гостиной и говорил Екатерине Ивановне с увлечением:

— К чему предисловия, описания? Любовь моя безгранична... Прошу, умоляю вас, — выговорил Старцев, — будьте моей женой!

— Дмитрий Ионыч, — сказала Екатерина Ивановна с очень серьезным выражением, подумав. — Я очень вам благодарна за честь, я вас уважаю, но... — она встала и продолжала стоя, — но, извините, быть вашей женой я не могу. Будем говорить серьезно. Дмитрий Ионыч, вы знаете, больше всего в жизни я люблю искусство, я безумно люблю, обожаю музыку, ей я посвятила всю свою жизнь. Я хочу быть артисткой, я хочу славы, успехов, свободы, а вы хотите, чтобы я продолжала жить в этом городе, продолжала эту пустую, бесполезную жизнь, которая стала для меня невыносима. Сделаться женой — о нет, простите! Человек должен стремиться к высшей, блестящей цели, а семейная жизнь связала бы меня навеки. Дмитрий Ионыч... вы добрый, благородный, умный человек, вы лучше всех... — у нее слезы навернулись на глазах, — я сочувствую вам всей душой, но... но вы поймете...

И, чтобы не заплакать, она отвернулась и вышла из гостиной.

У Старцева перестало беспокойно биться сердце… Ему было немножко стыдно и самолюбие его было оскорблено, — он не ожидал отказа, — и не верилось, что все его мечты, томления и надежды привели его к такому глупенькому концу, точно в маленькой пьесе на любительском спектакле. И жаль было своего чувства, этой своей любви, так жаль...

Дня три у него дело валилось из рук, он не ел, не спал, но, когда до него дошел слух, что Екатерина Ивановна уехала в Москву поступать в консерваторию, он успокоился и зажил по-прежнему.

Б)

Прошло четыре года. В городе у Старцева была уже большая практика... Старцев бывал в разных домах и встречал много людей, но ни с кем не сходился близко... От таких развлечений, как театр и концерты, он уклонялся, но зато в винт играл каждый вечер, часа по три, с наслаждением. Было у него еще одно развлечение — по вечерам вынимать из карманов бумажки, добытые практикой... и когда собиралось несколько сот, он отвозил в Общество взаимного кредита и клал там на текущий счет.

В одно тихое, теплое утро в больницу принесли письмо... Старцев подумал и вечером поехал к Туркиным.

…И во взгляде, и в манерах [Екатерины Ивановны] было что-то новое — несмелое и виноватое, точно здесь, в доме Туркиных, она уже не чувствовала себя дома.

И теперь она ему нравилась, очень нравилась, но чего-то уже недоставало в ней, или что-то было лишнее, — он и сам не мог бы сказать, что именно, но что-то уже мешало ему чувствовать, как прежде… Он вспомнил о своей любви, о мечтах и надеждах, которые волновали его четыре года назад, — и ему стало неловко...

«А хорошо, что я на ней не женился», — подумал Старцев.

— Давайте же поговорим, — сказала она, подходя к нему. — Как вы живете? Что у вас? Как? Я все эта дни думала о вас, — продолжала она нервно, — я хотела послать вам письмо, хотела сама поехать к вам, и я уже решила поехать, но потом раздумала, — бог знает, как вы теперь ко мне относитесь. Я с таким волнением ожидала вас сегодня...

И он вспомнил всё, что было, все малейшие подробности... и ему вдруг стало грустно и жаль прошлого. В душе затеплился огонек… уже хотелось говорить, жаловаться на жизнь...

— Эх! — сказал он со вздохом. — Вы вот спрашиваете, как я поживаю. Как мы поживаем тут? Да никак. Старимся, полнеем, опускаемся. День да ночь — сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей...

— Но у вас работа, благородная цель в жизни. Вы так любили говорить о своей больнице. Я тогда была какая-то странная, воображала себя великой пианисткой. Теперь все барышни играют на рояле, и я тоже играла, как все, и ничего во мне не было особенного.... И конечно, я вас не понимала тогда, но потом, в Москве, я часто думала о вас… Какое это счастье быть земским врачом, помогать страдальцам, служить народу… Когда я думала о вас в Москве, вы представлялись мне таким идеальным, возвышенным...

Старцев вспомнил про бумажки, которые он по вечерам вынимал из карманов с таким удовольствием, и огонек в душе погас.

Он встал, чтобы идти к дому. Она взяла его под руку.

— Вы лучший из людей, которых я знала в своей жизни, — продолжала она. — Мы будем видеться, говорить, не правда ли? Обещайте мне…

Когда вошли в дом и Старцев увидел при вечернем освещении ее лицо и грустные, благодарные, испытующие глаза, обращенные на него, то почувствовал беспокойство и подумал опять: «А хорошо, что я тогда не женился».