На пустынной ПреображенскойСнег кружился и ветер выл...К Гумилеву я постучала,Гумилев мне дверь отворил.В кабинете топилась печка,За окном становилось темней.Он сказал: «Напишите балладуОбо мне и жизни моей!Это, право, прекрасная тема",-Но я ему ответила: «Нет.Как о Вас напишешь балладу?Ведь вы не герой, а поэт".Разноглазое отсветом печкиОсветилось лицо его.Это было в вечер туманный,В Петербурге на Рождество...Я о нем вспоминаю все чаще,Все печальнее с каждым днем.И теперь я пишу балладуДля него и о нем.Плыл Гумилев по БосфоруВ Африку, страну чудес,Думал о древних герояхОбрываясь, падали звездыТонкой нитью огня.И каждой звезде говорил он:- «Сделай героем меня!"Словно в аду полгодаВ Африке жил Гумилев,Сражался он с дикарями,Охотился на львов.Встречался не раз он со смертью,В пустыне под «небом чужим".Когда он домой возвратился,Друзья потешались над ним:- «Ах, Африка! Как экзотично!Костры, негритянки, там-там,Изысканные жирафы,И друг ваш гиппопотам".Во фраке, немного смущенный,Вошел он в сияющий залИ даме в парижском платьеРуку поцеловал."Я вам посвящу поэму,Я вам расскажу про Нил,Я вам подарю леопарда,Которого сам убил".Колыхался розовый веер,Гумилев не нравился ей.- «Я стихов не люблю. На что мнеШкуры диких зверей",..Когда войну объявили,Гумилев ушел воевать.Ушел и оставил в ЦарскомСына, жену и мать.Средь храбрых он был храбрейший,И, может быть, оттогоВражеские снарядыИ пули щадили его.Но приятели косо смотрелиНа георгиевские кресты:- «Гумилеву их дать? Умора!"И усмешка кривила рты.Солдатские - по эскадронуКресты такие не в счет.Известно, он дружбу с начальствомПо пьяному делу ведет.Раз, незадолго до смерти,Сказал он уверенно: «Да.В любви, на войне и в картахЯ буду счастлив всегда!..Ни на море, ни на сушеДля меня опасности нет..."И был он очень несчастен,Как несчастен каждый поэт.Потом поставили к стенкеИ расстреляли его.И нет на его могилеНи креста, ни холма - ничего.Но любимые им серафимыЗа его прилетели душой.И звезды в небе пели: -"Слава тебе, герой!" только 3 куплетов я списала подруги в реале