сочинение на тему "Каким я представляю себе лирического героя стихов Пушкина о любви"

 Любовь и поэзия неразрывны - вот почему любовная лирика как никакая другая выявляет индивидуальность поэта, определяет особенность его голоса среди других поэтических голосов. Муза стихотворца отзывается на многое, ей доступны самые разные чувства, эмоции и переживания, однако лишь в словах о любви сполна познается и изливается душа поэта. Обращаясь к любовной лирике Пушкина, понимаешь, насколько непосредственна связь личности поэта и его творчества. Пушкинские стихи - отражение сложной духовной эволюции поэта, который парадоксальным образом в каждой точке своего художественного пути развивался, менялся, оставаясь в чем-то главном-неизменным.    Почти все исследователи творчества Пушкина пишут о его «всемирной отзывчивости», о виртуозном умении проникнуть в дух чужой культуры, и прежде всего - античной и западноевропейской.    И это неудивительно, ведь на ней Пушкин-лицеист воспитывался, познавал поэтические азы, приобщался к миру подлинного искусства.    Отсюда родом вся ранняя, ученическая лирика поэта, населенная многочисленными мифологическими образами. В любовных стихах этого периода, пронизанных духом веселой, игривой фривольности, мы не встретим реалистически выписанного образа возлюбленной, а найдем обобщенный, собирательный портрет прекрасной Делии, Хлои, Дорины, Розины.    Смехи, вольность - все под лавку, Из Катонов я в отставку, И теперь я-Селадон! - шутливо заявляет юный поэт, пробуя себя в столь популярной в лицейских кругах любовной лирике. Серьезное ч увство еще не посетило поэта, и любовь в его изображении легка и беспечальна, совершенно в духе античного поэта Анакреонта: «Миг блаженства век лови» («Блаженство»). Полные юмора и изящества, любовные миниатюры раннего Пушкина представляют собой то пасторали с неизменными пастушками («Рассудок и любовь»), то пикантные или простодушные сценки, изобилующие «зефирами», «стенаньями», «огнем любви несчастной» («Любовь одна- веселье жизни хладной»). Юный поэт нимало не обременяет чувства своих стилизованных героев сложной и противоречивой психологией: любовь, как правило, внушается им или нашептывается Эротом («Опытность»), зарождается под воздействием стрелы, метко пущенной в сердце Купидоном.    Безответная любовь для пушкинских героев этих стихотворений - безусловно несчастная любовь: Любовь одна - веселье жизни хладной, Любовь одна-мучение сердец: Она дарит один лишь миг отрадный, А горестям не виден и конец.    А ведь в любовной лирике зрелого периода поэт продемонстрирует вершины самоотверженности и величия духа в ситуации неразделенной любви.    Уже в раннем стихотворении 1916-го года «Я думал, что любовь погасла навсегда» дает о себе знать «взросление» души поэта. Здесь намечается противопоставление любви и идеалов вольнолюбия.    «Амур, уж я не твой», - с грустью признается лирический герой этого стихотворения. Действительно, в этот период, отмеченный близостью к декабристским кругам и сочувствием их идеалам, мечтами о свободе, любовная фразеология в пушкинских стихах сменяется образом боевого товарищества. Идеалом для «Союза благоденствия», на который ориентировался Пушкин, был герой, добровольно отказывающийся от личного счастья ради счастья родины. С этих позиций любовная лирика осуждалась как расслабляющая и уводящая от сурового героизма. Однако Пушкин далек от такой прямолинейности, и его позиция в определении соотношения личного и общественного более сложная. В стихотворении «Краев чужих неопытный любитель» поэт пишет: Где гражданин с душою благородной, Возвышенной и пламенно свободной? Где женщина - не с хладной красотой, Но с пламенной, пленительной, живой? Таким образом, Пушкин сопоставляет, ставит рядов два высоких идеала: гражданский и человеческий. Параллелизм «пламенная свободная душа» и «пламенная красота» еще резче подчеркивает, что в глазах поэта любовь не противостоит свободе, а является как бы ее синонимом. Свобода включает счастье и расцвет личности, а не ее самоограничение. Вот почему для Пушкина политическая и любовная лирика не противостоят друг другу, а сливаются в общем порыве свободолюбия.    Любовь в зрелой лирике Пушкина становится всеохватывающим чувством, оплодотворяющим саму жизнь, дающим ей смысл. Так, в знаменитом стихотворении, посвященном А. П. Керн, «чудное мгновенье» созерцания любимой женщины возрождает героя, приобщает его к вечности: И сердце бьется в упоенье, И для него воскресли вновь И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь.    В ряд равновеликих ценностей «жизнь» и «любовь» поэт включает и «вдохновенье». Поэтому с уверенностью можно сказать, что любовь для пушкинского лирического героя - это еще и творчество, ведь вдохновенье для Пушкина- неотъемлемая примета творчества, его синоним. Перед нами зрелый человек и зрелый мастер, стихи и судьба которого находятся в неразрывном единстве.