Однажды Коршун, вор известный,Всех петухов и кур в селе перепугал.Но ребятишек крик разбойника угналВ дубраву. Как на зло там Соловей чудесныйВ объятья хищнику попал.Глашатай вешних дней просил себе пощады:"Что толку съесть того, в ком лишь одни рулады?Послушай песенку мою,Освободи меня скорее!Тебе спою я о ТерееИ о любви его спою... ""А кто такой Терей? Знать, лакомое блюдоДля нас, для коршунов?.. "— "О нет! То прежде былВлюбленный царь — отсюдаПеснь страстная моя. Его безумный пылМне чувство сладкое внушилИ трепет страсти безрассудной;Потешу я тебя такою песнью чудной,Что в восхищенье ты придешь:Всем любо пение мое и неги дрожьВ любовном гимне... "Тут Коршун перебил: "Хорош!Недурно сказано! Я голоден, а ты мнеСвой голосок суешь... " —"Знай, я беседую нередко и с царями". —"Ну, если попадешь к царю в объятья, пой,Морочь его тогда своими чудесами;А коршунам рулад не надо, милый мой:Ведь у голодного-то брюхаНет уха! "*********ЛафонтенМораль басни Коршун и Соловей такова: к счастью, в настоящей жизни люди, подобные Коршуну, не едят своих оппонентов на обед, однако, они также равнодушны к любым разговорам о прекрасном и искусстве, не имеют жалости или сострадания.