Помогите сжать текст на изложение
ДОМ НА СОРОТИ
Он встаёт на заре. Затапливает печь. Утро окрашивает малиновым цветом верхушки оконных стёкол. Дом, крайний на усадьбе, начинает струить лёгкийдымок. Из окна видны закованные в серебро дубы илипы, занесённая снегами Сороть, зелёно-чёрный борвдали.
А на дворе собираются пичуги. И ждут, когда человек откроет форточку и высыплет на крышу пристройки, что расположена под окном, ежедневный привычный «паёк», так необходимый им, не улетающим на зиму из северных краёв. Воробьи и синицы, снегири игалки — сколько их перебывало здесь в этот раннийчас... Случается, хозяин дома Семён Степанович Гейченко, заработавшись допоздна, разрешает себе подняться на часок позже. Однако не тут-то было! Вежливо, но настойчиво в окошко постучат: тук-тук-тук...«Ты что, забыл? Вставай!»
— Иду, иду, — и открывается форточка.
Весной и летом, с утра до ночи в борах, рощах, в синеве небес и над полями, сплетаясь с шумом листвы и журчанием ручьёв, льётся разноголосый ликующий гимн жизни.
Пушкин, открывший для себя здесь русскую природу, заслушавшись, забывал свои невзгоды. И тогда...
В гармонии соперник мой
Был шум лесов, иль вихорь буйный,
Иль иволги напев живой...
...Шестого июня 1941 года Семён Степанович Гейченко, музейный работник Ленинграда, с мандатом уполномоченного Академии наук по организации пушкинского праздника, верховодил на Михайловской поляне. И может быть, тогда эти места, хранящие незримое присутствие поэта, запали в сердце Гейченко.
Ещё гремела война, когда он, худой и бледный, после тяжёлого ранения, в кителе без погон, с пустым рукавом, вернулся сюда навсегда.
Заповедника не было. Фашисты, отступая, сожгли дом поэта. В окрестных рощах повсюду мины и колючая проволока. Под трёхсотлетним дубом, патриархом здешних лесов, был оборудован дот. Лишь благодаря стремительному натиску наших войск фашисты не успели разрушить Святогорский монастырь, у белых стен которого покоится прах поэта.
Всё тогда было в развалинах. Люди жили в землянках. Но в начале июня 1945 года на Михайловской поляне собрался народ. Высокий, стремительный в движениях человек, только что назначенный директором заповедника, читал Пушкина.
Залечивал раны музей-заповедник. В лесах, рощах опять наметились тропки, протоптанные людьми, приходящими к Пушкину. Директор и главный хранитель Пушкиногорья из землянки перешёл в дом на краю усадьбы. Он тоже восстановлен, как дом Пушкина, домик няни и всё вокруг. Открылось Тригорское, где у Пушкина было столько счастливых минут. Открылось Петровское, вотчина предков поэта. Поднял этажи районный центр Пушкинские Горы и превратился в современный уютный городок.
И уже много раз предлагали Семёну Степановичу переехать в благоустроенную квартиру, где не надо колоть дрова и топить печь, где по утрам комнаты не выстывают, как у него в старом доме, где не надо ходить по воду. А он и слышать об этом не хочет. Удобства, конечно, вещь хорошая, но будет ли у него то, что ему послано судьбой?
Вечером, когда усадьбу покидают последние экскурсионные группы, в Михайловском становится необычайно тихо. Закончен трудовой день, полный забот и дел, связанных с большим хозяйством. Директор заповедника вновь садится у окна с видом на Сороть. На столе — очередная рукопись, письма, книги. И может быть, в этот час незримо и привычно входит сам Александр Сергеевич. Сбросив шубу, протягивает к пылающей печурке озябшие руки. И у них идёт беседа, начавшаяся ещё тогда, когда хранителю Пушкиногорья было чуть больше сорока.
Ираклий Андроников, хорошо знавший Семёна Степановича, подметил, что он живёт в каком-то удивительном духовном состоянии пушкинского времени. Для него наш великий поэт — современник. Кажется, он знает о нём всё, точно прожил с ним рядом целую жизнь. Он дышит воздухом, которым дышал Пушкин, слышит птиц, певших ему, видит ту же Сороть, те же неоглядные дали, пьёт воду из того же колодца, живёт и работает бок о бок с потомками тех, кто жил рядом с Пушкиным, пел ему песни, рассказывал сказки, поверял свои беды и радости.
Всё это дало хранителю музея счастливую возможность представить с наибольшей полнотой и достоверностью михайловский период, сыгравший огромную роль в творчестве Пушкина, период, когда он из первого стихотворца своего времени вырос в величайшего национального поэта.
«Пушкин и Пушкиногорье живут в нашем сознании неотъемлемо, как родной дом, родная земля, родная история, — пишет С. С. Гейченко, предваряя одну из своих книг. — Всё пушкинское свято».
Во всём, что делается в заповедных местах, каждая деталь многократно выверена, каждый штрих не случаен. И потому усадьба и всё вокруг предстают такими, каким могли быть при Пушкине. А за всем этим стоял многолетний подвижнический труд главного хранителя музея — Семёна Степановича Гейченко.

Каждый день в доме на Сороти начинается одинаково: хозяин, Семён Степанович Гейченко затапливает печь и кормит птиц. Для него это место очень ценно и хранит многие воспоминания: ведь здесь жил Пушкин. Семён Степанович видел Михайловскую поляну разной: прекрасной и цветущей, в годы жизни здесь великого поэта, разгромленной, разрушенной и уничтоженной после войны и, наконец, восстановленной. Навсегда Гейченко поселился здесь вернувшись с войны. Музей-заповедник Пушкина было восстановить непросто, но он справился с помощью таких же неравнодушных людей, как он. Семён Степанович стал директором музея и отказывался уезжать из старого дома даже тогда, когда рядом вырос современный город. Он не хотел менять удобства на все ещё живущую здесь атмосферу: директор будто бы жил во времена Пушкина и рядом с ним. Это помогло ему сохранить все и показать потомкам.