Я засветил серную спичку и поднес ее к носу мальчика:
она озарила два
белые глаза. Я замечал, что
всегда есть какое-то странное отношение между наружностью человека и его
душою: как будто с потерею члена душа теряет какое-нибудь чувство. Я взошел в
хату: две лавки и стол,
да огромный сундук возле
печи составляли всю его мебель. Я привстал и взглянул в окно:
кто-то вторично пробежал
мимо его и скрылся Бог знает куда. Я, с
трудом спускаясь, пробирался по
крутизне, и вот вижу: слепой приостановился, потом
повернул низом направо; он шел так близко от воды, что казалось,
сейчас волна его схватит и унесет, но видно, это
была не первая
его прогулка, судя
по уверенности, с которой он ступал с камня на камень и избегал рытвин. Последовало
молчание; меня, однако поразило
одно: слепой говорил
со мною малороссийским наречием, а теперь изъяснялся чисто по-русски.
Я поднял
глаза: на крыше хаты моей стояла
девушка в полосатом платье с
распущенными косами, настоящая
русалка.