В окно пробивался синевато-серый свет раннего зимнего вечера. Больше всего я запомнил большой-пребольшой письменный стол, накрытый заштопанной аккуратно скатертью. Слева от стола стоял полированный книжный шкаф с застеклёнными дверцами, покрытыми пылью. За стёклами сияли золотом старинные, дореволюционные книги, доставшиеся мне от деда. Справа стояла обыкновенная невысокая, но прочная кровать с блестящими набалдажниками и множеством подушечек, расшитых цветами и листьями. К счастью, цвета ниток не выцвели. С развешанных на стенах портретов смотрели на нас лица из прошлого. Два-три полусломанных венских стула с изогнутыми спинками доживали свой долгий век. На полу лежал домотканый половичок, напоминавший о бабушке и ее увлечении. Я смотрел долго-долго и не смог насмотреться.