помогите сжать изложение плиз
Опухшая, укутанная с головы до ног женщина сидела на скомканном ворохе тряпья, прикрыв глаза и покачиваясь. Огромная пустая комната напоминала склеп. Отовсюду тянуло холодом, сыростью и мраком.
Так жили тогда ленинградцы.
Женщина давно послала за хлебным пайком семилетнего сынишку, и минуты теперь казались вечностью.

- Боже мой, - застонала женщина, - как долго его нет!
Она поднялась и пошатнулась.
- Не дойду.
Но выпрямилась и поплелась к двери.
На улице сразу увидела, что у сына отнимают хлеб. Отнимал тоже мальчик, чуть постарше.
- Сынок, - закричала мать, - не отдавай!
А мальчишки повалились в грязный, заляпанный снегом и продолжали драться из-за хлеба. Она собрала все остатки сил и поспешила на помощь, взмахивая руками и спотыкаясь. Через несколько шагов она упала.
- Не отдавай! – снова закричала мать, - Ты ешь! Ешь!
Мимо тащились безмолвные, обессиленные люди. Кто-то подошёл и разнял ребятишек.
А мать всё кричала и кричала. Но кричала всё тише и тише, пока не замолкла совсем…
Вот, собственно, и вся история, рассказанная мне однажды знакомым ленинградцем. В день смерти матери собирает он родных и близких и торжественно ставит посреди стола свежий, дышащий каравай. Прицелясь взглядом, он отсекает горбушку и режет её на крошечные блокадные дольки. Режет медленно, бережно, свято. И первая долька, первый душистый ломтик достаётся теперь непременно Иринушке, пока ещё единственной его внучке.
Иринушкой звалась и его мать… Ириной Алексеевной.

больная женщина сидела на ворохе трепья, прикрыв глаза и покачивалась. Комната где она сидела напоминала склеп, в комнате было холодно и сыро.так жили тогда ленинградцы. Женщина давно уже послала 7-го сынишку, и минута теперь казалась вечностью.Боже мой застонала женщина-как долго его нет. она встала и подшатнулась не дойду.она увидела что у сына отнимают хлеб у него отнемал мальчик чуть постарше.сынок закричала мать не отдавай