Я жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками.
Маша, бледная и трепещущая, подошла к Ивану Кузьмичу и стала просить его за меня.
Это был тот самый вожатый, за которым бегал я на другой день после поражения.
Наконец, батюшка швырнул календарь на диван и погрузился в задумчивость, не предвещавшую ничего доброго.
Савельич охал, поминутно поглядывая на свое плечо, и придерживал одной рукою полы, лисеек кафтана.